Статья рассматривает, как идеология антиколониализма влияла на формирование и реализацию внешней политики Китайской Народной Республики. Согласно выводам авторов, антиколониализм и деколониализм, тесно связанные с антиимпериализмом и «движением неприсоединения», за сотрудничество бывших колоний и полуколоний, в течение всей истории КНР являлись важнейшими ценностными ориентирами для лидеров страны при определении внешнеполитического курса. И хотя в настоящий момент данные термины артикулируются китайскими руководителями значительно реже, чем это было в 1950–1970-е гг., суть внешней политики от этого не меняется. Она по-прежнему исходит из того, что Китай, будучи в прошлом полуколонией, находится на стадии развивающейся страны и, соответственно, заинтересован в сотрудничестве с другими развивающимися странами с целью создания «единого фронта» для защиты своих интересов перед лицом бывших метрополий. В этом контексте, в частности, по мнению авторов, можно воспринимать и инициативу «Пояса и Пути», и концепцию «Сообщества единой судьбы человечества», выдвинутые председателем КНР Си Цзиньпином 10 лет назад, несмотря на их универсалистский характер, охватывающий и бывшие метрополии тоже. Работа написана авторами, представляющими Россию и Китай, преимущественно на основе китайских официальных документов. В результате прочтения этой статьи читатель сможет получить общее представление о том, что из себя представляет позиция Пекина по вопросам колониального прошлого, антиколониализма и деколонизации. Отдельное внимание уделено китайским трактовкам деколонизации в контексте Гонконга и некоторых других бывших колониальных территорий. Аналитические выводы авторов касаются обоснования сближения России и Китая как двух держав, заинтересованных в изменении баланса сил на международной арене посредством усиления бывших колоний и полуколоний – «мировой периферии».

Статья посвящена рассмотрению взаимосвязи формирования индийского внешнеполитического дискурса, макроисторических процессов, повлиявших на генезис индийских политических элит, и развития исторического знания о регионе Индийского океана. Цель статьи – выяснить, что определило специфику восприятия индийскими элитами места Индии в регионе и как оно трансформировалось в рамках внешнеполитического дискурса. Кроме того, исследуется вопрос о роли историков, занимавшихся изучением региона Индийского океана. Автор приходит к выводу, согласно которому представления элит сформировались главным образом под влиянием изменений в общемировом политическом дискурсе после Первой мировой войны, благодаря которым в Европе и в Азии утвердилось мнение о безальтернативности государства-нации, развивающегося с опорой на собственную тяжелую промышленность. Почти с самого начала существования независимой Индии ее политические элиты, бывшие отчасти продуктом британского либо британизированного воспитания и образования, отрицали преемственность, существовавшую между новым индийским государством и Британским Раджем и владениями Ост-Индской компании, и пытались выстроить историческую преемственность с политиями, существовавшими в добританские времена. Помощь в этом им оказывали индийские и зарубежные историки. Автор демонстрирует, как индийские элиты использовали в своих целях открытия ученых, концептуализируя подходящие сюжеты и отбрасывая остальные, и как сообщество историков постепенно превращалось в часть машины по производству дискурса. Если в период правления Джавахарлала Неру и Индиры Ганди основное внимание уделялось Империи Великих Моголов как последней добританской индийской империи, то с приходом к власти Бхаратия Джаната парти поощряются исследования, посвященные индуистским политиям и персоналиям.

В статье исследуется влияние анти- и постколониальных нарративов на формирование политического мифа в КНДР и Республике Корея. Политический миф понимается как дискурсивная система, описывающая путь становления народа и его предназначение через систему знаков и символов. Установив условия сближения исторического нарратива с политическим мифом (драматизм, запрос на значимость, призыв к политическому действию), авторы выделили три группы исторических нарративов, связанных с тремя историческими травмами – утратой независимости, обретением независимости «из чужих рук», разделением народа. Их анализ позволил выделить как общность некоторых элементов политических мифов на Юге и на Севере, так и их особенности, а также выявить ключевые историко-политические обстоятельства, определившие эти сходства и различия.

Статья посвящена рассмотрению проблемы колониального прошлого в алжиро-французских отношениях. В начале 2020-х гг. поднятый вопрос приобрел особое значение по трем причинам. Во-первых, в контексте трансформации глобального миропорядка и глубоких общественных расколов, охвативших многие восточные и западные общества, на первый план в общественных дискуссиях стали выходить вопросы исторической памяти, внешней и внутренней деколонизации. Во-вторых, приход к власти во Франции Э. Макрона ознаменовал попытку серьезной трансформации внешней политики страны, укрепления ее позиций в мире, особенно в регионах Ближнего Востока и Северной Африки. С этим были связаны (в основном неудачные) инициативы Э. Макрона по ливанскому кризису, по палестино-израильскому и ливийскому урегулированию и по поиску решений накопившихся противоречий с Алжиром. В-третьих, приход в Алжире к власти А. Теббуна в 2019 г. также придал новый импульс развитию внешней политики страны и создал условия для пересмотра отношений с Францией.

В этих обстоятельствах появилась идея подготовки докладов, посвященных возможностям преодоления негативного колониального наследия в двусторонних отношениях. Алжирская сторона официально доклада не представляла, а французский текст был подготовлен Б. Стора к январю 2021 г. и вызвал широкий резонанс. Целью настоящей статьи является уточнение французского подхода к проблеме примирения с Алжиром на основе анализа текста этого доклада и материалов последовавших за ним дискуссий. Статья написана с использованием метода «медленного чтения» источника и основную ее часть составляет подробный разбор доклада Б. Стора, после чего следует обзор вызванной им дискуссии. Результатом такого подхода становится не только выявление широко обсуждаемых противоречий в вопросах исторической памяти (как между Алжиром и Францией, так и внутри французского общества), но и определение некоторых неочевидных проблем французского восприятия этой проблемы.

В статье на основе анализа широкого корпуса текстов и выступлений турецких лидеров и идеологов, а также программ политических партий изучена роль идеологемы справедливости в обосновании инициативной внешней политики Турецкой Республики. Рассматривается турецкая специфика концепта справедливости и его применение в сочетании с антиколониальным дискурсом. В ходе исследования установлено, что, сформировавшись во второй половине ХХ в. на основе исламского концепта справедливости для легитимации борьбы против светских политических элит, в XXI в. идеологема справедливости стала широко применяться новыми политическими элитами на международной арене. Проведенное исследование дает возможность сделать следующий вывод: идеологема справедливости функционирует как моральный аргумент, позволяющий обосновывать внешнеполитические решения турецкого руководства и для внутренней турецкой аудитории, требующей обоснования проактивности или инициативности на международной арене в силу сложившегося в Турции внешнеполитического мышления, и для международного сообщества с основным упором на его мусульманский сегмент. Идеологема справедливости, по своим корням исламистская, задействует антиколониальный дискурс, что позволяет Турции формировать новый центр силы в системе международных отношений через критику Запада как коллективного виновного в колонизации и эксплуатации остального мира, а турецкому руководству дает право выступать с морализаторской позиции, устанавливая свой авторитет как противостоящей угнетателям справедливой стороны, готовой объединить под своим началом весь незападный мир в новой «справедливой системе управления».

В статье рассмотрена взаимосвязь постколониального дискурса и современной внешней политики Британии, обозначенная как «постколониальный момент» в стратегическом планировании политического истеблишмента. Выход из Европейского союза вновь привлек общественное и академическое внимание к имперскому прошлому, которое рассматривается как одна из причин брекзита и как исходная точка для формирования внешней политики страны в новых условиях (идея о «Глобальной Британии»). Основные проявления постколониального дискурса в современном политическом пространстве Британии автор анализирует через стратегические документы, отображающие определенный консенсус элит, отношения со странами Содружества, а также элементы постколониализма в новой внешнеполитической стратегии (на примере «поворота в Индо-Тихоокеанский регион»). Отталкиваясь от парадигмы постколониального конструктивизма, автор отмечает, что имперское наследие остается важной частью британской внешнеполитической идентичности, однако в контексте стратегического планирования приобретает новые смыслы. Во-первых, политический истеблишмент продолжает поиск новой международной роли для Британии и апеллирует к бывшим колониям как внешнеполитическому ресурсу (экономическому, стратегическому, имиджевому). Во-вторых, дистанцируясь от риторики колониального прошлого, политическое руководство Британии часто ссылается на «общую историю» и идентичность в условиях формирования полицентричной системы мировой политики. Эта тенденция во многом связана с задачей по формированию новых долгосрочных союзов в рамках «терпеливой дипломатии». При этом дискурс о «Глобальной Британии» с его отсылкой к постколониальному прошлому становится нежелательным как для актуальной правящей элиты, так и для оппозиции.

В данной статье проанализированы нарративы в школьных учебниках истории в странах Восточной Африки и их роль в процессах социально-политической дестабилизации. Исследование, таким образом, построено на анализе мультиперспективности, представляющей собой понимание истории с разных точек зрения, а также на обращении к нарративам школьных учебников истории. Авторы исходят из предпосылки о том, что колониальные системы сыграли важную роль в увековечивании конкретных исторических нарративов, и исторические нарративы в школьных учебниках истории в Восточной Африке сосредоточены на колониальных нарративах и нарративах групп большинства. Сначала мы исследуем историческую составляющую системы образования в трех восточноафриканских странах: Кении, Уганде и Танзании. В процессе мы идентифицируем мусульман как группу меньшинств в Восточной Африке, которая представлена в невыгодном свете в контексте школьной программы по истории. Они посещают государственные школы, находящиеся в ведении христианских организаций или правительств, а используемые учебники по истории ориентированы на светский подход к истории, несмотря на то, что ислам предшествовал христианству в Восточной Африке. Нами был проведен контент-анализ школьных учебников по светской истории и приведена качественная интерпретация полученных результатов. Анализ показал, что нарративы в школьных учебниках истории охватывают колониальный и постколониальный периоды без упоминания наследия ислама в Восточной Африке. Это говорит о предвзятом подходе к историческим нарративам, способным повлиять на социально-политическую стабильность в Восточной Африке. Но ожидается, что с пересмотром школьной программы по истории появится возможность использовать мультиперспективный подход к историческим нарративам.

Целью настоящей работы является изучение Малайзии в контексте постколониальных исследований. Во введении приводится обзор научной литературы в области постколониальных исследований, после чего анализируются проявления постколониализма в Малайзии: дискурсы, ценности и общественные настроения. Автором были выделены основные вехи эволюции внешнеполитического курса государства и проведен сравнительный анализ его реализации в разные исторические периоды. В заключении дается оценка современных тенденций, связанных с геополитическим противостоянием Китая и США в Юго-Восточной Азии. Главная мысль автора заключается в том, что процесс деколонизации Малайзии не завершен. Политическая элита сохранила некоторые колониальные инструменты для поддержания своего господствующего положения, а позднее государство оказалось втянуто в геополитическое соперничество между США и Китаем, которые разными способами стремятся к установлению доминирования над государством. С момента обретения независимости историческое развитие Малайзии не привело к формированию консолидированной нации, поскольку на него оказывалось иностранное влияние, которое способствовало расширению пробелов в национальном сознании и способах государственного управления.

На протяжении ста лет с момента французской колонизации Чада и Нигера ливийский регион Феццан играл значительную роль во французской стратегии на ливийском направлении. Определяющим фактором в значении региона для политики Парижа стали транснациональные процессы феццанского приграничья. Этническая близость Феццана и северных регионов сахельских стран была катализатором франко-ливийских столкновений в Чаде в 1900-е гг., когда колонизаторы столкнулись с сопротивлением ордена сенуситов, подавленным лишь с началом итальянского покорения Ливии. Стремление установить контроль над регионом для обеспечения безопасности владений в Сахеле и соединения их с алжирскими департаментами легло в основу политики Парижа в середине XX в. Значительное влияние региона на Сахель после деколонизации наиболее ярко проявилось в 1970–1980-е гг., когда Ливийская Арабская Республика пыталась использовать этнические противоречия в Чаде для установления своей гегемонии на севере страны, что в свою очередь привело к конфликту с Парижем, в котором Пятая республика благодаря умелой работе с племенами ливийско-чадского приграничья одержала верх. После начала гражданской войны в Ливии в 2011 г. Феццан вновь обрел значение для французской политики из-за появления в регионе террористических структур, связанных с транснациональным сахельским криминалом, чадской оппозицией и силами других великих держав. В статье рассматриваются паттерны французской стратегии в отношении Феццана, в особенности – французская политика в области безопасности в феццанском приграничье. Изучение исторической ретроспективы французской политики позволяет более основательно определить мотивы и намерения стратегии Пятой республики на юго-западе Ливии на современном этапе.