В статье проанализирована роль религии в социально-политических процессах, происходящих в Европе, на постсоветском пространстве и – шире – в западном мире. Применен структурно-функциональный подход, методы социологического и политологического анализа религиозного фактора как политического явления. Цель исследования – анализ роли мировых религий (в основном христианства) в демократических процессах на примере стран-членов Евросоюза и постсоветского пространства. Особое внимание уделено участию различных христианских церквей в социально-политических трансформациях, в конфликтах и «оранжевых революциях», а также противостоянию религии идеологии современной либеральной демократии с позиций традиционализма. Сделан вывод, что религия стала важным маркером всемирного явления, которое можно назвать «четвертой волной» демократизации (следуя периодизации С. Хантингтона). Если в рамках «третьей волны» религия была одним из элементов и одновременно объектов демократизации, то с 2000-х гг. религия – это главный импульсный фактор всего процесса традиционалистской демократизации в социальном, политическом и культурном измерениях. Гражданская активность верующих корректирует либеральную демократию, делает ее более «моральной», а не архаичной. Заслуга религии – в достаточно четком обозначении границ, за которые демократии будущего не стоит переступать: это признание права на традиционные моральные устои за целыми обществами и государствами, признание ценности религии и религиозных символов, а также значения традиционных либеральных свобод, как то: признания равенства символов. Также заслуга религии – в защите личности каждого человека и свободы слова.

Авторы статьи пересматривают роль иностранных боевиков в чеченских войнах и в развитии ислама в Чечне и Дагестане в 1990–2010-х гг. В статье оспаривается преобладающая в литературе точка зрения о том, что иностранные джихадисты несли главную ответственность за политическую исламизацию. Напротив, в статье утверждается, что исламистские тенденции и салафитские круги существовали на Северном Кавказе еще до начала Первой чеченской войны. В статье также утверждается, что местные салафитские джамааты в сочетании с иностранными боевиками джихадистами обеспечили мобилизационные структуры и идеологическое обрамление для радикализации северокавказского подполья. Исследуя салафитско-джихадистский дискурс как иностранных, так и местных салафитов, действовавших в Чечне и Дагестане в 1990-х и 2000-х гг., авторы статьи показали, как иностранные салафиты влияли и помогали формировать идеологические рамки местных салафитских политиков и джихадистских групп. В заключительном разделе статьи рассматриваются события последнего десятилетия, в частности, развитие событий после появления ИГИЛ в Сирии и Ираке. В этом контексте авторы статьи делают попытку объяснить, почему многие молодые мусульмане в Дагестане стали иностранными боевиками и отправились в Сирию и Ирак, чтобы сражаться за Исламское государство. В статье делается вывод, что салафитские проекты, хотя и не были коренными в регионе, процветали в результате взаимодействия между местными салафитами и иностранными джихадистскими бойцами и вербовщиками.

В статье рассматриваются представления талибов об исламском государстве, являющиеся безусловным вызовом для соседних государств Центральной и Южной Азии, а также для более отдаленных государств Евразии и Ближнего Востока. Будучи потенциальным центром притяжения для боевиков в этих регионах, талибская версия ислама представляет собой альтернативу принятым формам благочестивого поведения и юридической практике в государствах со значительным мусульманским населением, правительства которых претендуют на определенную степень религиозной легитимации и контроля над властью ислама и толкованием положениями веры. Автор полагает, что идеология Талибана представляет собой проблему и для региональных игроков, поскольку сотрудничество с движением делает государства удобной мишенью для критики с позиции защиты прав человека. В то же время присутствие Исламского государства – Вилаяата Хорасан (ИГВХ) дало талибам возможность пересмотреть свое международное положение и отношение к насильственным методам ведения борьбы. В своей критике ИГВХ Талибан пришел к солидарности с контртеррористической миссией других государств, что позволяет движению и его партнерам отражать критику и нормализовать отношения с другими государствами. Автор приходит к выводу о том, что в поисках международной поддержки талибы адаптировали и свои идеологические претензии с целью представить движение одновременно в качестве конкурента альтернативным взглядам на агрессивный джихадизм и в качестве контртеррористической силы, заложив тем самым основу для легитимации своего места в быстро меняющемся глобальном порядке.

В статье рассмотрены пути влияния ислама на политику Малайзии. Ислам как инструмент внешней политики Малайзии использовался политической элитой государства в течение десятилетий. Наблюдатели отмечают исламизацию внешней политики страны в особенности в период премьерства Наджиба Разака (2008–2018). Однако тренд на исламизацию можно проследить с момента обретения Малайзией независимости от Великобритании в 1957 г. и в особенности – в период премьерства Махатхира Мохамада (1981–2003). Формирование такой внешней политики Малайзии происходило на фоне исламизации политической и социальной среды внутри страны, которая, в свою очередь, стала результатом внутриполитической борьбы. Таким образом, зачастую проекция идентичности Малайзии во внешний мир и соответствующая этой идентичности внешняя политика была мотивирована необходимостью удержания или привлечения поддержки малайско-мусульманского большинства на внутриполитической арене. Поскольку многие вопросы, затрагиваемые в статье, касаются идентичности – как на национальном, так и на глобальном уровне – для концептуализации внешней политики Малайзии применяется конструктивистская парадигма с особым акцентом на идентичность государств. Особенно важным в этом процессе является формирование внутри- и внешнеполитического дискурса. Исламская идентичность Малайзии вовне рассматривается в трех измерениях: суннитское государство, государство-активист в исламском мире и эталон умеренного ислама. Рассмотрение этих измерений обнаруживает довольно явные противоречия между ними, а также между риторикой и реальной политикой.

В статье рассматриваются ключевые этапы эволюции идейно-политических подходов руководства КПК к религиозной деятельности с начала XXI в. Опорными точками исследования стали китайские трактовки проблем «адаптации к социалистическому обществу» и «китаизации». Главной задачей является выявление соотношения преемственности и инновации в религиозной политике китайских властей с учетом исторического контекста происходящих перемен и отклика со стороны религиозных кругов. С опорой на методы дискурс-анализа предпринята попытка продемонстрировать сложность и многогранность проблемы «китаизации», обрисовать контуры целостного сбалансированного подхода к изучению данной темы. В первой части статьи рассмотрены основы сформулированной при Цзян Цзэмине политики направления религии в сторону «соответствия социалистическому обществу». Во второй части проанализированы основные компоненты концепции «китаизации» религий Си Цзиньпина. В статье рассмотрены основные направления «китаизации», принятые официально признанными религиями, охватывающими сферу вероучения и богослужебной практики, практическую работу с верующими, программы подготовки священнослужителей. Подчеркнуто, что одностороннее редуцирование «китаизации» к политике «репрессий» мешает смотреть вглубь проблемы, видеть ее исторические и культурные аспекты. Сделан вывод, что «китаизация» религий поможет не допустить социально-политической маргинализации религий в ходе глубоких трансформаций, через которые проходит современный Китай.

В статье анализируется значение религиозного фактора в определении путей социально-политического развития Индии. Индия остается страной с поликонфессиональным составом населения при явном преобладании приверженцев индуизма. Помимо влияния индуизма на жизнь ортодоксального общества, где по-прежнему особую роль играют касты, которые определяют нормы поведения и правила общения, автор анализирует роль религии в политической повестке страны. В условиях колониализма индуизм утверждался как национальная религия и основа национальной традиции. Активное вовлечение индуизма в политическую жизнь началось в конце ХIХ в., когда появились такие политические партии, как «Мусульманская лига» и «Хинду Махасабха». Задачей последней стало создание в Индии индусского государства. Особое внимание автор уделяет также анализу становления «Бхаратия Джаната парти», которая характеризуется как политическое крыло группы индусских националистических организаций. Рост популярности этой партии, которая одерживала победы на выборах 2014 и 2019 гг., свидетельствует об укреплении позиций коммуналистских организаций. Эти тенденции показывают, что активное включение религии в политическую повестку влияет на характер демократических институтов страны, постепенно трансформируя популярный тезис о том, что Индия – это страна, представляющая собой «единство в разнообразии».

В статье проанализировано сотрудничество структур ООН с религиозными неправительственными организациями, а также с религиозными сообществами. Авторы рассматривают разные уровни влияния религиозного фактора на активность ООН, а также определяют новые направления его развития, наметившиеся в период COVID-19. Авторы акцентируют внимание на смысловой и структурной конфликтности глобальной повестки, которая формулируется элитами, признающими «пользу» религиозных институтов и стремящихся использовать возможности религиозных сетей, с одной стороны. С другой стороны, указывают на внутренние разногласия, характерные для национальных религиозных сообществ, которые в результате их участия в международном диалоге вносят дополнительное напряжение как в глобальные дискуссии, так и во внутренние процессы своих стран. Глобальное здравоохранение, ставшее важной частью международных отношений, ставит на повестку дня поиски новой этики глобального диалога, частью которого становятся религиозные ценности и религиозные акторы. В пандемию COVID-19 наметились тренды, сделавшие более видимым роль религии в современной повестке глобального здоровья и глобальной биоэтики. В первую очередь, в связи с угрозами глобальной пандемии, необходимостью создавать новые формы глобального управления здравоохранением и реакцией на эпидемические угрозы, а также организации системы «помощи» развивающимся странам в сфере общественного здравоохранения.

В данном эссе оценивается позиция, которую заняла Римско-католическая церковь в отношении европейского миграционного кризиса. Наиболее популярные теории, в которых оценивается феномен миграции, игнорируют этическую составляющую данной проблемы. В эссе делается вывод, что Церковь – это международный орган, который остается беспристрастным на фоне растущего раскола в Европе по вопросу принятия и ассимиляции мигрантов, а также тем, кто систематически подчеркивает гуманитарный аспект проблемы миграции. Папы, начиная со Льва XIII, неоднократно поднимали вопрос о правах на достойную жизнь и достойную работу, а также о миграции как неотъемлемой части жизни человека в поисках безопасного крова и лучшей жизни. Папа Франциск, как и его предшественники, обращаясь к проблеме миграции, ставит на первое место именно трагизм фигуры человека. Он подчеркивает, что все миграционные потоки состоят из людей, которые заслуживают уважения и заботы, и церковь видит в них лицо Бога.

В данной статье автор предпринял попытку представить комплексную картину истоков, функций и направлений папской дипломатии, делая акцент на ее трансформации в условиях современной политической системы; проанализировать основные социальные принципы, на которых основывается внешняя политика Святого Престола, выяснить, какие методы применяются государством для распространения христианских моральных ценностей в мировой политике. Кроме того, изучая многочисленные примеры посреднической политики Ватикана в международных делах, автор исследовал методы, с помощью которых теократическая монархия, не обладающая значительными территориальными и военными ресурсами, играет значимую роль в современных международных отношениях. Папская дипломатия, являясь одной из первых в мире, успешно адаптируется к процессам, происходящим в мировой политике. Опираясь на базовые принципы, проистекающие из Кодекса канонического права и Социальной доктрины Римско-католической церкви, Святой Престол принимает участие в большинстве международных переговорных площадок, где поднимаются актуальные вопросы мировой политики.

Р.О. Райнхардт – доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России, специалист в области истории и теории дипломатии. Его основные научные интересы охватывают такие темы, как экономическая дипломатия, научная дипломатия, международное научнотехническое сотрудничество в контексте российской внешней политики, а также внешних связей ЕС. Окончил МГИМО МИД России. В 2016 г. получил ученую степень кандидата экономических наук.

Беседу вел С.М. Маркедонов, главный редактор журнала «Международная аналитика»