Беседу вел С.М. Маркедонов, главный редактор журнала «Международная аналитика»

В статье исследуется подход Франции к вопросу регулирования миграций в контексте европейской дипломатии Э. Макрона. Отмечается, что действующее руководство Пятой республики воспринимает участие в общей миграционной политике ЕС как неотъемлемое дополнение к комплексу мер на национальном уровне, в связи с чем с 2017 г. сделало упор на решение данного вопроса. С опорой на публичные выступления и международные документы, а также использование элементов сравнительного анализа автор обобщает основные инициативы, выдвинутые Парижем по этой теме, и проблемы, сопровождавшие попытки их претворения в жизнь. Отмечено, что некоторые из предложений Э. Макрона по управлению Шенгенским пространством и укреплению внешних границ ЕС так или иначе удалось реализовать (наращивание пограничных сил, создание специального «Шенгенского совета» и пр.), хотя не в тех формах и не с той скоростью, как он изначально задумывал. При этом двусторонние отношения Франции с ее крупными соседями (ФРГ, Испанией, Великобританией, Италией) демонстрировали разнонаправленную динамику, поскольку миграционное взаимодействие с ними отчетливо зависело от политических сил, находившихся у власти. Наиболее показательным в данном смысле стал пример Италии, где периоды европеизма быстро сменялись откатами к более суверенистским позициям. В свою очередь, разнообразные решения, предлагавшиеся Парижем в рамках миграционной политики ЕС, нередко оставались без детализации и не встречали единодушной поддержки среди партнеров. Это отчетливо заметно в Африке, где усилия Франции, от урегулирования региональных конфликтов до выстраивания диалога со странами Магриба, принесли спорные результаты. Автор резюмирует, что на протяжении 2017–2023 гг. Пятая республика продолжила искать в миграционной политике ЕС баланс между «ответственным» и «солидарным» подходами к регулированию и эти поиски будут продолжаться вплоть до окончания президентства Э. Макрона. Но в 2027 г. ее позиция может измениться в зависимости от идеологических предпочтений нового президента.

В статье рассматриваются основные этапы формирования миграционной политики ФРГ, а также вопросы ее актуального состояния. Авторы сравнивают, как в разные периоды на протяжении последних десятилетий менялся подход Берлина к вопросу массового прибытия мигрантов в зависимости от ключевых внутри- и внешнеполитических тенденций в ФРГ и вокруг ее границ. Исследователи считают, что проблемы миграционной политики Германии связаны прежде всего с политическими издержками, которые сопровождают усилия немецкого руководства по формированию сбалансированной миграционной политики. Авторы приходят к выводу, что миграционная политика ФРГ, изначальной целью которой было насыщение остро нуждающегося в кадрах рынка труда, напротив, приводит к нарастанию экономических и финансовых трудностей и становится серьезной проблемой политической жизни страны. Таким образом, споры вокруг миграционной политики Германии можно отнести к одной из ключевых тем, усиливающих поляризацию немецкого общества и порождающих общественные разногласия и недовольство действиями правительства.

Сегодня перед Данией, Норвегией и Швецией, привлекательными для мигрантов как из европейских, так и неевропейских стран, стоит непростая задача разработки совместной миграционной политики, чему препятствует целый ряд экономических, идеологических и политических причин. Поэтому в статье предпринята попытка оценить перспективы взаимодействия скандинавских стран по вопросам миграции, опираясь на положения Копенгагенской школы безопасности. Сравнивая национальные подходы к управлению миграцией, автор приходит к выводу, что их объединяет чрезмерная вовлеченность государства в процессы адаптации и интеграции мигрантов. Несмотря на то что после 2016 г. в миграционной политике трех стран произошли существенные изменения, акцент сохраняется на управлении количественными показателями (через выдачу разрешений на проживание или депортацию), а не на формировании социального партнерства между иммигрантами и принимающим сообществом. В датском, норвежском и даже шведском обществе преобладает представление о необходимости стимулировать «правильную» (европейскую) и ограничивать «неправильную» (инокультурную) иммиграцию. Складывается ситуация, в которой основные усилия по интеграции направлены на группы иммигрантов, которые и так в достаточной степени интегрированы. Инокультурные мигранты, вне зависимости от своей профессиональной квалификации или личных качеств, по-прежнему воспринимаются как угроза скандинавской идентичности.

С начала прошлого десятилетия Европейский союз активно вовлечен в политические процессы в Сахеле. Регион, в котором расположены беднейшие страны мира, стал приоритетом внешней политики Брюсселя во многом из-за европейского миграционного кризиса (2014–2015). Через дестабилизированный транснациональным терроризмом регион в Европу стремились сотни тысяч человек. В ответ на это ЕС начал выстраивать комплексную систему управления миграционными потоками: были запущены гражданские и военные миссии; создан целевой фонд, финансировавший проекты по управлению границами; созданы и внедрены технические решения для контроля совместно с МОМ и Интерполом. С 2016 г. миграционный поток пошел на спад. Однако политика ЕС привела к целому ряду непредвиденных последствий для региона. Секьюритизация и криминализация миграционных потоков и услуг сахельских «перевозчиков» привела к срастанию этой сферы с транснациональной преступностью и экстремизмом. Внедрение цифровых систем мониторинга миграции ударило по жителям приграничных территорий и локальным силовым факторам, разрушив привычные практики жизнедеятельности. В статье рассматривается влияние подходов ЕС по управлению миграцией на ситуацию в регионе, оценивается их роль в дестабилизации сахельских стран.

В статье рассматривается изменение роли Африки как пункта назначения для иностранных мигрантов. Особое внимание уделяется становлению Руанды в качестве центра переселения нелегальных беженцев и несостоявшихся просителей убежища из некоторых стран Западной Европы. Несмотря на то, что Африка не является традиционным миграционным направлением, в последнее время число беженцев и просителей убежища на континенте возрастает. Руанда, исторически не принимавша таких мигрантов до 2016 г., стала в этом отношении необычным пунктом назначения. В настоящем исследовании анализируются причины, по которым руководство Руанды, не обладающей сильной экономикой, с готовностью взяло на себя такую ответственность. Авторами рассматриваются недавние двусторонние соглашения, в том числе с Великобританией и Данией, которые определяют порядок переселения просителей убежища в Руанду. В работе подвергается сомнению предположение о том, что правящие круги Руанды руководствуются исключительно альтруистическими или финансовыми соображениями; вместо этого на первый план выходят иные мотивы, такие как стремление приобрести политические рычаги или дешевую рабочую силу. Проливая свет на мотивацию правительства Руанды, данное исследование вносит вклад в более глубокое понимание динамики миграции и переселения в условиях меняющегося глобального ландшафта.

Проблема нелегальной иммиграции, прежде всего из стран Латинской Америки, продолжает оставаться в числе наиболее значимых для политического процесса в США. В преддверии президентских выборов 2024 г. кандидаты от республиканской и демократической партий в своих выступлениях активно используют данную тему, пытаясь заручиться поддержкой избирателей. Хотя представители двух крупнейших партий страны сходятся в негативных оценках данного явления, их мнения серьезно противопоставлены в отношении способов решения данной проблемы. Авторы исследуют влияние эффектов нелегальной иммиграции из Латинской Америки на политический процесс в США в контексте президентской предвыборной кампании 2024 г., опираясь на региональный подход. В работе делается вывод о том, что углубление миграционного кризиса в США и связанных с ним социально-экономических проблем будет и далее усиливать политическую поляризацию в стране и, скорее всего, будет способствовать укреплению позиций кандидата от республиканской партии на предстоящих выборах. В целом острые дискуссии вокруг данной проблемы выходят далеко за пределы внутриполитического дискурса США и все в большей степени касаются противоречивых межамериканских отношений и перспектив всей либерально-демократической модели развития.

Инкорпорация социокультурного фактора в познавательные схемы политики как ключевая тенденция изменения интерпретационной логики политической онтологии является исходной точкой анализа феномена миграции в современном мире, предложенной в этой статье. Исчерпание традиционных гносеологических инструментов для интерпретации социально-политических конструкций современного мира ставит вопрос о новых познавательных оптиках. Миграция выступает в качестве одной из них, концентрируя в концептуальном и дискурсивных пространствах, выстраиваемых вокруг данного понятия, целый спектр происходящих трансформаций. В исследовании акцент делается на противоречиях между обобщенным западным опытом и коллективными формами идентичности, изменением понимания границы, диверсификацией политических акторов, возникшими под влиянием миграционных потоков. Перевод миграционных смыслов в логику безопасности становится не только теоретическим, но и политико-инструментальным вектором изменений современности, видоизменяя привычное поле политики, ценностной иерархии, доминирующие когнитивные представления о мировом устройстве. На основе ряда сюжетов показывается, что секьюритизация миграции в общественном сознании и политической практике актуализирует проблему дефицита безопасности и страха перед тотальностью.

Неожиданная победа Д. Трампа на президентских выборах 2016 г. усугубила поляризацию американского общества и вашингтонского политического истеблишмента, что имело прямые последствия для отношений между Москвой и Вашингтоном. Политическая система США выдержала «стресс-тест», вызванный президентством Д. Трампа, однако на годы его администрации пришлось обострение российско-американского противостояния: межведомственные каналы связи оказались дисфункциональны, а санкционный режим с принятием закона CAATSA ужесточился. Это привело к тому, что расчеты Москвы на нормализацию и ее попытки прийти к компромиссу сменились осознанием неизбежности военно-политической конфронтации. Для объяснения причин упадка в двусторонних отношениях в статье выдвигается следующая гипотеза: вследствие разобщенности американских политических элит в реализации курса на российском направлении приняли участие четыре непримиримых группы интересов – сам президент Д. Трамп, республиканские «ястребы», оппозиционно настроенный бюрократический аппарат и демократы в Конгрессе. Каждая из этих групп действовала в угоду собственных интересов, порой консолидируясь, чтобы обойти президента. Этот феномен в статье называется «разделенным субъектом». Автор приходит к выводу, что невозможность наладить диалог с Вашингтоном в период президентства Д. Трампа была обусловлена «разделением субъекта», выступающего в качестве актора внешней политики. Победа Дж. Байдена на выборах 2020 г. и сформировавшаяся в американских партийных элитах сплоченность на фоне российско-украинского кризиса нейтрализовали упомянутый феномен. Однако автор задается вопросом, исчезнет ли «разделенность» при победе Трампа или его ближайших соратников на президентских выборах 2024 г. в США.