Основная задача данной статьи состоит в том, чтобы наметить контуры концептуального рассмотрения тенденций изменений ООН, обозначившиеся в постбиполярную эпоху. Автор стремится понять, в чем заключаются и каким образом проявляются результаты изменений. В связи с комплексностью изучаемого объекта, длительностью анализируемого периода и его насыщенностью событиями в статье приняты во внимание лишь некоторые типичные фрагменты общей картины, изложение хода и результатов трансформационных процессов намечено «пунктиром», а некоторые суждения и выводы высказываются в дискуссионном порядке. Для главных органов ООН характерны следующие тенденции изменений: генерирование новых целей и направлений деятельности самих органов и организации в целом, расширение обсуждаемой тематики, рост организационной самостоятельности, увеличение расходов, более активное привлечение организаций гражданского общества и экспертов к формированию повестки дня и различным видам деятельности, реформирование структуры, саммитизация ГА и СБ и создание сегментов высокого уровня ЭКОСОС, усиление координирующей роли Комитета старших руководителей. В методологическом плане статья основана на многомерной модели международной организации, разработанной в русле социологического подхода.

Данная статья посвящена МОМ и исследует ее роль в глобальном управлении миграцией. Членство Китая и России в организации рассматривалось как давно назревшее в силу того значения, которое имели обе страны для глобальной миграционной системы из-за политического веса обеих стран на международной арене и представленности во многих других организациях. Хотя МОМ в последние годы начала привлекать все больше научного внимания, по-прежнему недостаточно исследований, посвященных взаимодействию МОМ с незападными государствами, в частности с Россией и Китаем. Помимо этого нам все еще не хватает более глубокого понимания МОМ как организации, приобретающей сегодня все большее глобальное значение. В нашей работе мы стремимся устранить некоторые существующие пробелы, одновременно расширяя исследования, посвященные МОМ, за пределы «привычного» фокуса, принятого в большинстве существующих научных работ (т.е. в направлении других «принимающих» и «отдающих» стран Европы, Африки, Северной и Южной Америки). Наш анализ сближения Китая и России с Международной организацией по миграции основывается на недавних исследованиях, в рамках которых межправительственные организации концептуализируются как «всемирные организации». Мы рассматриваем МОМ как пример такой «всемирной организации» на основе четырех взаимосвязанных аспектов: (1) «внутренние миры» МОМ (например, формирование, отношения с государствами-членами, внутренние решения); (2) представление о себе и оценка себя в качестве организации, встроенной и относящейся к мировому обществу, то есть к «миру управления миграцией»; (3) внешние связи, интегрированность в более широкую среду и реакция на внешние события; (4) вклад в мировой порядок, т.е. в глобальное управление миграцией. Хотя данная работа коснется всех четырех аспектов, тесно между собой взаимосвязанных и взаимозависимых, основное внимание все же будет уделено последним трем, так как «внутренние миры» МОМ пока еще требуют дополнительных исследований.

БРИКС с момента своего создания рассматривался как один из перспективных элементов системы глобального управления. Однако в последнее время возникла необходимость адаптации этого формата к новым вызовам мировой системы не только на глобальном, но и на региональном уровне. Инициированные БРИКС региональные аутрич-практики и глобальный формат «БРИКС+» нацелены на расширение партнерских связей, так называемого «круга друзей» БРИКС как внутри субрегионов стран БРИКС, так и за их пределами. Партнерами выступают национальные государства и региональные объединения. Оба формата ориентированы на реформирование мировой финансово-экономической системы и формирование полицентричного мирового порядка, основанного на принципах плюрализма и разнообразия, предполагающего привлечение к системе глобального управления не только развитых, но и развивающихся стран «глобального Юга». Цель настоящей статьи – рассмотреть различные теоретические подходы к исследованию БРИКС с позиций теорий «нового» и «сравнительного» регионализма и оценить перспективы регионального взаимодействия стран БРИКС на уровне субрегиональных, межрегиональных и трансрегиональных связей.

Международное сотрудничество в рамках Конференции государств-участников Конвенции ООН против коррупции, с одной стороны, продолжает традиции международных межправительственных организаций, а с другой – представляет собой новый формат взаимодействия государств в сфере антикоррупционной деятельности, обладающий отличительными характеристиками. Роль Конференции в международном сотрудничестве по вопросам предупреждения и противодействия коррупции является уникальной ввиду количества участников и направлений деятельности. Целью данной статьи является анализ особенностей функционирования данной Конференции и результатов ее деятельности с 2006 г. На основе анализа документов и научных публикаций автор приходит к выводу о том, что, несмотря на значимость Конференции как площадки для многостороннего диалога, достичь значительного прогресса в отношении заявленных направлений деятельности государствам-участникам Конвенции ООН против коррупции не удалось. Автором выделены основные трудности, с которыми они сталкиваются при реализации антикоррупционных мер, основанных на нормах международного права.

Проблема глобального управления, исследуемая с 1990-х гг., постепенно трансформировалась в политико-идеологическую концепцию, часто встречающуюся в программных документах стран и институтов ЕС, под которой сегодня понимают в основном «порядок, основанный на правилах». Отличительной характеристикой этой концепции является «размывание» межгосударственного взаимодействия на мировой арене в пользу негосударственного и супранационального. В соответствии с положениями глобального управления иерархия между государственными акторами и негосударственными или супрагосударственными участниками якобы отсутствует. В этой статье данное положение осмысливается критически при помощи социологической теории дифференциации. Согласно положениям теории дифференциации, государство не остается в стороне от «глобального управления», а занимает лидирующие позиции в иерархии уровней мировой политики. В заключительной части статьи рассмотрены принципы координации ЕС в системе ООН. Для продвижения идей глобального управления Евросоюз нацелен на масштабное реформирование ООН через переплетение межправительственного взаимодействия с неправительственным. Эта модель используется особенно часто при рассмотрении в том или ином органе ООН непрофильных вопросов (например, прав человека или климата в Совете Безопасности), что позволяет расширять состав участников переговоров, а в стратегической перспективе – пересматривать положения Устава ООН. Основной вывод статьи состоит в том, что действия ЕС в системе ООН опровергают положение глобального управления об отсутствии иерархии между межгосударственным и супрагосударственным уровнями мировой политики. Несмотря на активное продвижение государствами Евросоюза идей глобального управления, сам ЕС строится на межгосударственной координации и жесткой иерархии как между государствами, так и между государствами и неправительственными участниками.

В статье рассматриваются подходы России и ЕС к неправительственным организациям (НПО) как инструментам публичной дипломатии (ПД). Поскольку ЕС и Россия все чаще используют НПО в своей внешней политике, что, кажется, подрывает доверие к и без того напряженным отношениям между ними, эта тема представляет собой интересную возможность сравнить механизмы взаимодействия правительства и НПО в России и ЕС. Тем не менее, конкретные формы, корни и цели этого явления часто упускаются из виду в академических исследованиях. Чтобы заполнить существующую лакуну, данное исследование суммирует опыт других стран и общественного мнения. С этой целью автор исследует разное понимание и практику Брюсселя и Москвы в поддержке и финансировании НПО в сфере публичной дипломатии. Исследование показывает, что подход ЕС характеризуется значительным финансированием НПО за рубежом в рамках усилий государственной публичной дипломатии. С другой стороны, российский подход в основном характеризуется финансированием национальных НПО, которые затем осуществляют проекты публичной дипломатии за рубежом в соответствии с государственной политикой.

В статье рассматривается вопрос об использовании различных языков при разработке документов в институтах Европейского союза. Инструментами измерения выступают коэффициент полиязычия, индекс языковой интеграции и индекс языковой монополизации. Целью статьи является определение влияния интеграционных процессов в Европейском союзе на конкуренцию языков. Задача статьи – оценить использование языков при подготовке оригиналов документов в Европейском парламенте, Европейской комиссии и Совете Европейского союза, а также в судопроизводстве Суда ЕС. Помимо этого, оценке подвергается языковой капитал населения интеграционного образования на основе предлагаемой авторской оригинальной методологии. Результаты работы показывают наличие устойчивой тенденции к росту языковой монополизации во всех названных институтах ЕС. Разница заключается в том, что судейский корпус ЕС отдает предпочтение французскому языку, а европейская бюрократия – английскому. Среди факторов, значительно ускоривших монополизацию английского языка, автор называет государства-члены ЕС, присоединившиеся к европейской интеграции после 2005 г. Население ЕС в возрасте 15+ демонстрирует обратную тенденцию – рост языковой конкуренции, которому во многом поспособствовали последние волны расширения ЕС и миграция. На основе проведенного анализа делается вывод о том, что в ЕС изменились условия роста языковой конкуренции. Если к 2000 г. он происходил в среде устойчивого двуязычия населения ЕС, то в 2005 и 2012 гг. – доминирования одноязычия с тенденциями его дальнейшего роста. Одним из инструментов в распоряжении евробюрократии может быть усиление экономической мотивации овладения английским языком и продолжение его позиционирования как «минимально этнизированного» и единственного межкультурного средства общения в ЕС. В этом смысле Brexit скорее предстает фактором не столько ослабления, сколько дальнейшего усиления конкурентных позиций английского языка в ЕС.